| |
 |
|
|
|
 Назад 
ОГОНЬ МОЛЧАНИЯ
Раиса Акимовна, как и ожидал, встретила шумно и нетерпеливо - быстрей-быстрей. Выхватила заявление и объяснительную, не читая, сунула в ящик стола - вот экзаменационная ведомость и зачетка, пусть идет в главный корпус, разыщет Михаила Павловича - он собирается в Псков на Пушкинский праздник.
Михаил Павлович, пожилой рассеянный человек, узнав, в чем дело, не спеша завел в пустую аудиторию, попросил - садитесь. Не торопясь, снял очки, прошелся, и вдруг - вся его мягкость, которая прежде ощущалась и в голосе, и даже в примятых складках костюма, исчезла. Он словно отрезал ее острым проницающим взглядом сверху вниз, от макушки - до пят и еще, по крайней мере, на вершок вглубь.
- Хронотоп?! Человек во времени. Время - общая Родина, общий дом?!
Голос Михаила Павловича зазвенел, отдаваясь в пустых углах. Вот это как - леденящий шорох, подумал Валерий Антонович, чувствуя, что на затылке, словно кто-то стал отделять кожу. Угадал Михаил Павлович, проник в его мысли и застал врасплох. Может, есть нечто в самом воздухе восьмидесятых? Витает над нами, внушает мысли о близящейся атомной буре.
Михаил Павлович вновь взорвался, точно электрический разряд.
- Ошибаетесь, молодой человек, ошибаетесь. Все это было, есть у Александра Сергеевича Пушкина. Люди до христианства жили под страхом злых духов - вникните в тайны египетских и индейских пирамид. Деревянные идолы, каменные сфинксы, боги Эллады, Рима и прочая. Сравните священные книги Запада и Востока - всюду человек жил под страхом всеобщего потопа или пожара. Новая ступень - под страхом божьего суда за содеянное. Что привнес ваш хронотоп? Воспитывать себя самое в страхе перед ядерной катастрофой?! Воспитывали - голодом, мором, а человек устраивал пир во время чумы. У Валерия Антоновича было такое чувство, будто на глазах всего курса его дерут за уши.
- Михаил Павлович, - голос предательски дрогнул, - вы утверждаете, что страх не пробуждает высоких чувств?
Валерий Антонович смутился, слово «утверждаете» прозвучало претенциозно, словно не Михаил Павлович, а он был экзаменатором. Профессор, словно разогнавшийся танк, вдруг с ходу замер - потребовал зачетку.
- «И долго буду тем любезен я народу, что чувства добрые я лирой пробуждал...» Заметьте - добрые!..
В его голосе и примятых складках костюма появились прежняя мягкость и доброжелательность. Он надел очки и, кажется, впервые увидел Валерия Антоновича.
- Страх - только как самовозбуждение: твори сегодня - завтра будет поздно, это твоя последняя песня, но только твоя последняя, а иначе пир во время чумы - хренотруп.
Смеясь, хекнул, очки слетели на кончик носа.
- Вэ-алкашники придумали, молодцы. Гений Пушкина, он витает.
В учебной части застал Раису Акимовну и страдающего старческой одышкой преподавателя по политэкономии. Маленький, крутолобый и губастый, он походил на лягушонка. Дышал часто, как бы всем своим полноватым телом. Он настолько удачно вписался в кресло, что Валерий Антонович не сразу увидел его. Только подойдя к столу, натолкнулся на неодушевленный взгляд.
- Молодой человек, если вы позволите - я прямо здесь приму экзамен.
Валерий Антонович улыбнулся - он на все согласен.
- Очень хорошо - на все согласен.
Как бы усиливая услышанное, вытер кулачком один уголок рта и, так же отрывочно, будто поправляя кончики гусарских усов, другой. В неодушевленном взгляде, прежде стоячем, не делавшем различия между книжным шкафом и Валерием Антоновичем, появился живой блеск.
- Вопрос на засыпку.
Коротко дернул головой, под напускной серьезностью угадывалась затаенная ирония.
- В какой день была последняя стипендия у слуша телей Высших литературных курсов?
- В пятницу, - не задумываясь, ответил Валерий Антонович.
В этот день в Приобске особенно остро чувствовал гнетущее одиночество.
Преподаватель удовлетворенно кивнул и, обращаясь к Раисе Акимовне, усмехнулся:
- Экономика должна быть экономной.
Раиса Акимовна сейчас же повернула разговор на проверочную комиссию - буквально задергали всех. Что это за экономия экономики - может, сокращение учебных часов по политэкономии?
Второй вопрос, с согласия преподавателя, Валерий Антонович сформулировал сам - что главное он уяснил, прослушав курс лекций?
Политэконом по обыкновению утвердительно кивнул: да, что главное? Нарочито насупил брови, прошелся кулачком по уголкам рта - интересный вопрос, очень интересный.
Главное - что экономические законы, как, впрочем, и любые другие, мстят всем, кто с ними не считается.
Ответ удовлетворил. Раиса Акимовна обрадовалась, будто это ей поставили «отлично». Теперь Валерий пусть зайдет к проректору - вызывал, и как-то уж сам караулит нужных преподавателей.
Она отодвинула ящик стола, но следующую экзаменационную ведомость подать не успела - зазвонил телефон. Трудно объяснить, но Валерий Антонович тотчас почувствовал - ему. Раиса Акимовна побледнела, он попросил трубку.
Звонил зам. прокурора Краснопресненского района - сегодня утром они получили телеграмму из Приобской прокуратуры с предписанием задержать и доставить слушателя Высших литературных курсов Губкина.
Валерий Антонович язвительно усмехнулся, какое-то сверхгениальное чутье подсказало: вам - предписывают?!
На другом конце провода тоже усмехнулись.
- Да-да, не больше и не меньше - доставить в Приобск.
Зам. прокурора перешел на игривый тон, высказал предположение: возможно, они не осведомлены и ныне Приобск - столица, а Краснопресненский район - окраина Приобска. Как бы там ни было, его интересует - с кем имеет честь беседовать и что учебная часть может сообщить по поводу Губкина?
Валерий Антонович взял со стола аппарат и перенес на подоконник - теперь Раиса Акимовна не сможет слышать зам. прокурора.
Бледность постепенно сошла, политэконом затеял необязательный, но очень нужный для Валерия Антоновича разговор о небывалой жаре, установившейся в Москве. Кажется, он тоже заметил смертельную бледность Раисы Акимовны.
Валерий Антонович употребил всю свою находчивость, чтобы на другом конце провода поняли, что разговаривает лицо, достаточно ответственное - секретарь парторганизации курсов. Сообщил, что Губкин в Приобске. Они сами волнуются - началась сессия, а его нет, во всяком случае, вчера - не было. Записал телефон зам. прокурора, пообещал, что немедленно позвонит: либо сам, либо Губкин - если появится.
Валерий Антонович больше отвечал на вопросы, так было легче скрывать содержание разговора и не проговориться. Положив трубку, чувствовал себя отвратно - мелким трусливым пакостником.
Раиса Акимовна поинтересовалась - кто? Поинтересовалась автоматически, по привычке, положение Мамы обязывало. Но, поинтересовавшись, опять побледнела - испугалась, что Валерий Антонович солжет или, того хуже, - скажет правду. Он ответил уклончиво: да так, ерунда одна, касается лично его и Савелича. Не будь рядом старикашки политэконома - наверняка бы не успокоилась, пока клещами не вытянула признание. Сейчас же как будто даже с облегчением, удовлетворилась уклончивым ответом, положила экзаменационный лист, напомнила: к проректору - ждет.
Наверх
|
|
|
|
библиография
